Вопрос: Добрый вечер, господин министр. Спасибо за то, что приняли наше приглашение и стали гостем нашей программы. Начнем, пожалуй, с самого главного вопроса. Почему, по-Вашему, все это началось?

Эдвард Налбандян: Добрый вечер. Думаю основное объяснение этому то, что Азербайджан провалился в переговорном процессе. В свое время провалившись на поле боя, Баку попытался достичь успехов на переговорах, и тоже провалился.

Я вообще не очень люблю говорить об успехах или дипломатических провалах, но бывают моменты, когда следует раскрыть скобки.

Что это, если не провал, когда все мировое сообщество и представляющие его страны-сопредседатели говорят о трех общеизвестных принципах: неприменение силы или угрозы силой, праве на самоопределение и территориальной целостности, Азербайджан говорит только об одном принципе. Недавно - несколько дней назад, здесь были сопредседатели, в ходе пресс-конференции они вновь подтвердили эти принципы в качестве лежащих в основе переговорного процесса и урегулирования, а на следующий день азербайджанская пресса заявила, что сопредседатели подтвердили принцип территориальной целостности Азербайджана, как основу для переговорного процесса. Разве является это успехом для Азербайджана? Конечно, нет! Разве является успехом для Азербайджана то, что любой ценой избегают даже ссылки или упоминания о принятых на уровне глав стран-сопредседателей 5 заявлениях, являющихся принятыми на уровне президентов основными документами по урегулированию проблемы. Ярким примером тому является прошедший в прошлом году в Риге саммит, на котором президент Азербайджана отказался присутствовать, а министр иностранных дел покинул саммит, поскольку в декларации была ссылка на эти заявления, которые уже сделали президенты стран-сопредседателей, в качестве основы для мирного урегулирования.

Разве это не провал, когда сопредседатели отмечают, что необходимо создать механизм расследования инцидентов, который может стать механизмом не только расследования, но и сдерживания? Это предложение звучит не только со стороны сопредседателей, но и ООН, Евросоюза, различных международных структур, а Азербайджан делает вид, будто всего этого нет.

Конечно звучит критика и в адрес сопредседателей, что они не всегда делают адресные заявления, но напомню, что в прошлом году они сделали три очень четких адресных заявления, касающихся Азербайджана, в которых призвали вновь подтвердить приверженность исключительно мирному урегулированию конфликта. Этот призыв так и не был услышан в Азербайджане. Сопредседатели призвали дать согласие, как это уже сделали Армения и Арцах, на создание механизма по расследованию инцидентов. Азербайджан вновь не согласился. Призвали прекратить критику в адрес посредников, поскольку говорится о том, что в этой стране отсутствует политическая воля для разрешения конфликта и так далее. Этот ряд можно продолжать еще долго.

Разве это не провал, когда в Казани они, фактически, сделали шаг назад от практически достигнутых соглашений. Что это, если не провал, когда перед Казанью в Сочи, перед Сочи в Астрахани, перед Астраханью в Санкт-Петербурге они делали те же шаги назад. Или же 10 назад в Париже, так называемые “парижские принципы”, когда казалось, что стороны могут придти к соглашению, и Азербайджан сделал шаг назад в Ки Уэсте. И так далее.

Оказавшись в ситуации, когда на переговорах им уже нечего было сказать, в ситуации, когда они были вынуждены отказаться от встреч с сопредседателями, о чем свидетельствует то обстоятельство, что в Вашингтоне азербайджанская сторона просто отказалась от встреч с посредниками.

На протяжении многих лет Азербайджан угрожал, на протяжении многих лет все призывали уважать режим прекращения огня, уважать майское соглашение 1994 года о прекращении огня, и соглашение 1995 года об укреплении режима прекращения огня. Несмотря на это, Азербайджан делает вид, что это его не касается. Сейчас он пошел на более широкомасштабные действия. Полагаю, что для всех очевидно, кто начал эти действия. В любом случае в ходе тех бесед, которые я имел с моими коллегами, ни у кого не было и тени сомнения, что именно Азербайджан начал эти действия.

И второе, очевидно, какова была цель Азербайджана: то, о чем они многократно говорили - решить вопрос военным путем. И вновь они провалились. Азербайджан мог иметь цели минимум и максимум. Полагаю, что он не решил ни минимальных, ни максимальных задач. Сейчас он будет вынужден вернуться к переговорному процессу, сесть за стол переговоров и продолжить их. Конечно, вновь начинать переговоры не так легко, нужно обеспечить необходимые условия, и усилия сопредседателей направлены именно на это.

Вопрос: Господин министр, я понимаю, что сфера дипломатии такова, что не всегда можно и нужно говорить обо всем, что происходит на переговорах. Тем не менее, как Вы сказали, пушки замолкли, и теперь вопрос переместился в дипломатическую область. Что делает в этой области Армения и министерство иностранных дел Армении? Вопрос еще более актуален, поскольку в обществе звучат мнения, что есть недостаток информации, связанный с этим процессом.

Эдвард Налбандян: Вы, наверное, правы, говоря, что дипломатия это не та сфера, в которой обо всем необходимо говорить публично. Но что касается этих последних событий, полагаю, что в течение только последней недели, если вы посмотрите сайт министерства иностранных дел, то увидите, что было как минимум 10 сообщений относительно этих событий. С первых секунд после начала агрессивных военных действий Азербайджана я был в непосредственном контакте с моими коллегами из стран-сопредседателей, их послами, провел не один, а множество телефонных разговоров, в том числе, с министром иностранных дел страны председательствующей в ОБСЕ, а также с министрами наших соседних государств, генеральными секретарями, руководителями различных международных организаций. Было очевидно, что все эти структуры и многие страны отреагировали и однозначно заявили, что нет альтернативы исключительно мирному урегулированию проблемы, осудили возобновление военных действий.

Эти телефонные разговоры, встречи продолжаются по сей день. Вчера произошли некоторые развития, которые, как Вы сказали, пока не подлежат огласке, но даже вчера ночью и сегодня утром я провел 12 телефонных разговоров с моими коллегами и представителями, руководителями различных структур. Главное в дипломатии не выступать с речью, а заниматься делом, нацеленным на результат, поскольку если будет опубликована информация о многочисленных встречах не только министра иностранных дел, но и наших послов за границей, или же высокопоставленных представителей министерства иностранных дел, то это как бы будет наводкой для противника, и для тех, кто может использовать это в каких-либо других целях.

Вопрос: Господин министр, за первые два дня после возобновления военных действий была заметна очевидная неохота в международных реакциях, и создалось такое впечатление, будто мир ждет, чтобы увидеть, как будут развиваться события на фронте, после чего, грубо говоря, вмешаться в этот процесс. Соответствует ли такое впечатление действительности, и как Вы прокомментируете это?

Эдвард Налбандян: Возникла такая ситуация, поскольку многократно говорилось о том, что Азербайджан готовится к войне, Азербайджан собирается применить силу, Азербайджан угрожает, Азербайджан идет на провокации, и это так и было, но действия подобного масштаба...

Вопрос: То есть, привыкли и не ждали…

Эдвард Налбандян: Не то что привыкли, а многим казалось, что это вновь могут быть провокации, и так далее и тому подобное, не все предполагали такого масштаба действия.

Естественно, получив первые сведения, была необходимость в некоем анализе, поскольку была информация, которую получали с одной стороны, необходимо было также услышать другую сторону, необходимо было сопоставить информацию, иметь альтернативный источник информации, и, сопоставив все это, сделать заявления, заключения. Но, я считаю, что заявления были сделаны достаточно быстро.

Я не говорю о нашем заявлении, поскольку МИД выступило с заявлением о развитии ситуации спустя несколько часов. Прозвучали также заявления сопредседателей, были заявления международных структур.

Я считаю, что мы не можем говорить, что это было проявлением неохоты. Есть большая озабоченность, и эти структуры и страны сопредседатели внимательно следят, прикладывают усилия, чтобы ситуация не только еще больше не дестабилизировалась, а, напротив, были созданы соответствующие условия для того, чтобы стало возможно продолжить переговоры.

Вопрос: Министр иностранных дел Азербайджана заявил, что он узнал о возобновлении военных действий от третьего лица. Возможно ли такое?

Эдвард Налбандян: Вы знаете, азербайджанские высокопоставленные должностные лица не в первый раз говорят, что они не в курсе. Одна рука не знает, что делает другая. Или они притворяются, что не знали. И не в первый раз высшее руководство пытается создать впечатление, что находилось в самолете, или, не знаю где-то еще, и кто-то там принял решение, прибег к каким-то действиям, организовал провокации.

Это - не в первый раз, в Армении нам это хорошо известно. Но, то, о чем Вы говорите, так это или не так - но, в реальности, именно после моих звонков мои собеседники пытались связаться с ним. Сперва он не отвечал на звонки. Было достаточно сложно связаться с ним. Потом он притворялся, что он реально не так уж осведомлен. То есть, можно оставить выводы моим собеседниками, чтобы они сказали, насколько возможно верить проявлениям подобного рода, когда в условиях острого кризиса азербайджанцы притворяются, что, якобы, они не в курсе.

Вопрос: Хорошо. В развитиях последних дней имел место привлекающий внимание достаточно интересный эпизод, связанный со странами, считающимися нашими партнерами. Естественно, Вам известно, что из этих стран звучали заявления, которые, мягко говоря, были не очень проармянскими или даже нейтральными. Там очевидным образом были видны некоторые проазербайджанские элементы. Как Вы прокомментируете это?

Эдвард Налбандян: Если Вы имеете ввиду страны-члены ЕАЭС, то здесь также не следует преувеличивать, поскольку, если взять к примеру страны Евросоюза, не всегда все страны Евросоюза выражают единое мнение. Всегда они делают заявления или заявляют о какой-то позиции, которые не всегда могут понравиться другим странам-членам.

А ЕАЭС является формирующейся структурой. Я сравнил с Евросоюзом, но можно сравнивать со многими другими структурами. Это экономический союз, и здесь эти страны также имеют свои склонности, свои направления, свои интересы, свои предпочтения и т.д., и могут выражать соответствующие мнения. В ЕАЭС мы не имеем подобной структуры, координирующей позиции в сфере внешней политики, что мы имеем в ОДКБ.

Но даже в ОДКБ случается подобное. Конечно, и именно по этой причине от саммита к саммиту, от встреч министров иностранных дел к встречам мы всегда поднимали этот вопрос, и не только мы, секретариат, и другие страны. Конечно, в этом направлении следует вести более скоординирванную и более эффективную работу для установления более тесного сотрудничества, взаимодействия между странами-членами. Вскоре мы планируем организовать у нас встречу министров иностранных дел ОДКБ. Думаю, этот вопрос вновь будет поднят.

Вопрос: В высшем круге руководства нашего стратегического партнера - России в последние дни прозвучали заявления, в которых очевидным образом наблюдалось идентификация отношений с Арменией и Азербайджаном в смысле содержания и глубины. Как минимум такое впечатление сложилось на уровне заявлений. Естественно, этот факт должен был привести к большому недовольству. Считается ли нормальной такая ситуация?

Эдвард Налбандян: Не в Азербайджане расположена российская военная база, не Азербайджан является членом ОДКБ, не Азербайджан, в отличие от Армении, имеет десятки договоров с Россией в областях обороны и военной промышленности. Не Азербайджан подписал известный «5-ый протокол» с Россией. Об этом я довольно детально говорил в ходе одного из наших интервью. Этот ряд можно продолжить.

Знаю, что приобретение Азербайджаном соответствующего вооружения у России стало предметом достаточно острых обсуждений также в общественном мнении. Конечно, есть такая логика, звучит мнение, что это бизнес. Не знаю - принимать или не принимать этот аргумент, но, на самом деле, армяно-российские отношения не являются бизнес отношениями, они являются союзническими и не только на слове, они имеют также договорно-правовую основы. Это очевидно для всех, включая Азербайджан. Это не секрет.

Вопрос: В некоторых общественных кругах на фоне всего этого очерчивается требование, связанное с нашим членством в Евразийском экономическом союзе. Логика такова. Двое из наших государств-партнеров: Беларусь и Казахстан проявляют неоднозначную позицию в связи с последними развитиями. Россия продает оружие нашему врагу. В таком случае, зачем оставаться в структуре? Что ответить этим людям?

Эдвард Налбандян: Как я уже сказал, Евразийский экономический союз является союзом экономического характера. Это та структура, где страны-члены на основе консенсуса могут принять решения, выражать свою позицию. В этой структуре невозможно принять какое-либо решение без согласия всех стран. Армения имеет полное право выражать свое мнение, и без учета в том числе и нашего мнения не может быть принято никакого решения. Те же самые страны являются членами ОДКБ и, будучи членами ОДКБ (там, как я уже сказал, совсем другая история), должны проявить более скоординированный подход касательно вопросов внешней политики.

Особенно когда речь идет о Карабахе, то в рамках ОДКБ по итогам саммитов и встреч министров иностранных дел структуры многократно делались заявления, принимались решения, где четко отмечена позиция стран-членов ОДКБ об урегулировании проблемы. Речь идет о поддержке усилий стран-сопредседателей, исключительно мирном урегулировании проблемы на основе трех общеизвестных принципов, поддержке пяти известных заявлений руководителей стран-сопредседателей. Это достаточно понятно. Если кто-либо из стран-членов где-то спотыкается или выражает иную позицию, то в этом формате мы напоминаем, что имеем принятые консенсусом на уровне президентов общие подходы, и даже на основе этих принятых решений мы посылаем инструкции послам стран-членов, чтобы они действовали на их основе, учитывая вышеупомянутые подходы.

Вопрос: То есть, в связи с военной ситуацией, мы должны сконцентрировать наше внимание не на Евразийском экономическом союзе, а на ОДКБ?

Эдвард Налбандян: Когда речь идет о военно-политических вопросах, то - да. ОДКБ является военно-политическим союзом и, естественно, мы можем обсудить данные вопросы в этом формате. Когда бывает необходимость - мы, не колеблясь, выражаем свое мнение в ЕАЭС. Если Вы следите за публикуемыми нами сообщениями, то в курсе, что замминистра иностранных дел получил соответствующее поручение и встретился с послом Беларуси, когда Беларусь сделала заявление о последних событиях; а также состоялся телефонный разговор между министрами иностранных дел Армении и Беларуси. Естественно, мы не раскрыли всех деталей, но мы весьма открыто, четко и искренне говорим о всех вопросах. Вам известно, что последовало еще одно заявление со стороны Беларуси, где были внесены некоторые корректировки.

Вопрос: В связи с событиями последних дней, анализируя заявления высокопоставленных должностных лиц разных стран, в кругу экспертов сложилось мнение, что на столе переговоров сейчас находится новый документ, который не очень выгоден для Армении. Есть такое?

Эдвард Налбандян: Говорить о том, что документ, для нас не выгоден, и Азербайджан, вынужденно развязывает военные действия - немного странно. Это дилетантизм.

Вопрос именно в том, что находится на переговорном столе - я постараюсь раскрыть скобки, так как я не говорил об этом до сих пор, но скажу сейчас. Рабочим документом является документ, который был предметом обсуждений сторон. Было множество подобных документов. Когда переговоры вокруг этих документов не были успешными, эти документы сдавались на хранение в депозитарий - штаб-квартиру ОБСЕ в Вене, на хранение - в закрытом конверте.

Вопрос: То, есть, Вы хотите сказать, что тема была закрыта, конверт сдан?

Эдвард Налбандян: Может быть не окончательно закрыта, но не удалось завершить обсуждения по рабочему документу, поэтому он был сдан на сохранение в депозитарий в Вене.

Вы знаете, какой документ не был сдан в депозитарий в Вене? Казанский документ. Соответственно, другие комментарии излишни. По этому поводу многие мои коллеги выступали с разъяснениями. Да, имеются различные идеи, но нет причины вновь изобретать велосипед. Главная суть переговорного процесса заключается в том, что Карабах никогда не может быть в составе Азербайджана.

Вопрос: То есть это проходит красной линией по всему документу?

Эдвард Налбандян: Да, через все документы, а не только через этот.

Вопрос: И мы ни в коем случае не можем сделать шаг назад с этой точки?

Эдвард Налбандян: Вы считаете, что мы можем?

Вопрос: Мне бы хотелось, чтоб мы четко сказали общественности...

Эдвард Налбандян: Если общественность, народ не могут сделать это, то никто не может.

Вопрос: Военные действия сопровождались проявлениями крайней жестокости с азербайджанской стороны, доказательства чего находятся у армянской стороны. Собирается ли наша страна представить их международному сообществу в юридической плоскости и требовать, чтобы осуществившие подобную жестокость понесли ответственность?

Эдвард Налбандян: Естественно, мы начали этот процесс. Уже сегодня мы представили в соответствующем письме факты в Управление Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по правам человека. Естественно, этот процесс будет продолжаться.

Вопрос: Последний вопрос. Многие утверждают, что на фоне всего этого продолжение переговорного процесса является бессмысленным, поскольку Азербайджан открыто, в очередной раз показал, что он ни в коем случае не собирается идти на мирное разрешение. Не превратился ли в этом случае переговорный процесс в фарс?

Эдвард Налбандян: Если и есть сторона, пытающаяся превратить это в фарс, то сегодня все международное содружество призывает вернуться за стол переговоров. И это естественно, когда говорим, что нет альтернативы переговорам, так оно и есть.

Какие бы то ни было военные действия, война не могут решить вопросы. В истории после всех военных действий и войн, стороны возвращаются за стол переговоров, может быть в более худших условиях, вновь продолжают переговоры.

Я считаю, что никому новые военные действия, новые войны не нужны. Необходимо продолжить переговорный путь и постараться найти возможность исключительно мирного урегулирования. Я считаю, что подобная возможность существует.

Вопрос: Господин министр, спасибо, за то что нашли время и стали гостем нашей программы.

Эдвард Налбандян: Спасибо.